Художник может быть творцом тогда, когда формы его картины не имеют ничего общего с натурой. А искусство - это умение создать конструкцию, вытекающую не из взаимоотношений форм и цвета и не на основании эстетического вкуса красивости композиции построения,- а на основании веса, скорости и направления движения.

Нужно дать формам жизнь и право на индивидуальное существование. Художнику дан дар для того, чтобы дать в жизнь свою долю творчества и увеличить бег гибкой жизни. Только в абсолютном творчестве он обретет право свое. А это возможно тогда, когда мы лишим все наши искусства мещанской мысли - сюжета и приучим сознание видеть в природе все не как реальные вещи и формы, а как материал, массы, из которого надо делать формы, ничего не имеющие общего с натурой.
Тогда исчезнет привычка видеть в картинах Мадонн и Венер с заигрывающим, ожиревшим амуром. Самоценное в живописном творчестве есть цвет и фактура - это живописная сущность, но эта сущность всегда убивалась сюжетом. И если бы мастера Возрождения отыскали живописную плоскость, то она была бы гораздо выше, ценнее любой Мадонны и Джиоконды. А всякий высеченный пяти, шестиугольник был бы большим произведением скульптуры, нежели Милосская или Давид. Принцип дикаря есть задача создать искусство в сторону повторения реальных форм натуры. Собираясь передать жизнь формы - передавали в картине мертвое. Живое превратилось в неподвижно мертвое состояние. Все бралось живое, трепещущее и прикреплялось к холсту, как прикрепляют насекомые в коллекции.

Но то было время вавилонского столпотворения в понятиях искусства. Нужно было творить - повторяли, нужно было лишить формы смысла и содержания - обогатили их этим грузом. Груз надо свалить, а его привязали на шею творческой воли. Искусство живописи, слова, скульптуры было каким-то верблюдом, навьюченным разным хламом одалиск, Саломеями, принцами и принцессами. Живопись была галстуком на крахмальной рубашке джентльмена и розовым корсетом, стягивающим живот. Живопись была эстетической стороной вещи. Но она не была никогда самособойна, самоцельна. Художники были чиновниками, ведущими опись имущества натуры, любителями коллекций зоологии, ботаники, археологии. Ближе к нам молодежь занялась порнографией и превратила живопись в похотливый хлам. Не было попытки чисто живописных задач как таковых, без всяких атрибутов реальной жизни. Не было реализма самоцельной живописной формы и не было творчества. И вполне естественно ваше непонимание. Разве может понять человек, который ездит всегда в таратайке, переживания и впечатления едущего экспрессом или летящего в воздухе.

Гигантские войны, великие изобретения, победа над воздухом, быстрота перемещения, телефоны, телеграфы, дредноуты - царство электричества. А наша художественная молодежь пишет Неронов и римских полуголых воинов. Честь футуристам, которые запретили писать женские окорока, писать портреты и гитары при лунном свете. Они сделали громадный шаг - бросили мясо и прославили машину. Но мясо и машина есть мышцы жизни. Идя за формой вещей, мы не можем выйти к самоцели живописной, к непосредственному творчеству. Живопись будет средством передать то или иное состояние форм жизни. Но футуристы запретили писать наготу - не во имя освобождения живописи или слова к самоцели. А по причине изменения технической стороны жизни. Новая железная, машинная жизнь, рев автомобилей, блеск электрических огней, ворчание пропеллеров - разбудили душу, которая задыхалась в катакомбах старого разума и вышла на сплетение дорог неба и земли. Если бы все художники увидели перекрестки этих небесных дорог, если бы они охватили этот чудовищный пробег и сплетения наших тел с тучами в небе - тогда бы не писали хризантемы.

Динамика движения навела на мысль выдвинуть и динамику живописной пластики. Но усилия футуристов дать чисто живописную пластику как таковую - не увенчались успехом. Они не могли разделаться с предметностью, что облегчило бы их задачу. Когда ими был наполовину изгнан с поля картины разум как старая мозоль привычки видеть все естественным - им удалось построить картину новой жизни, вещей, но и только. При передаче движения цельнось вещей исчезла, так как мелькающие их части скрывались между бегущими другими телами. Цельность вещей была нарушена. И в этом разломе и нарушении цельности лежал скрытый смысл, который прикрывался натуралистической задачей. Поэтому конструкция видимых вами футуристических картин возникла от нахождения на плоскости точек, где бы положение реальных предметов при своем разрыве, или встрече, дало бы время наибольшей скорости. Интуитивное, мне кажется, должно выявиться там, где формы бессознательны и без ответа. Интуитивное же творчество не имеет утилитарного назначения. До сих пор в искусстве мы не имеем этого выявления Интуиции. Все картины в искусстве идут сзади творческих форм утилитарного порядка. Картины натуралистов все имеют форму ту, что и в натуре.

Интуитивная форма должна выйти из ничего. Так же, как и Разум, творящий вещи для обихода жизни, выводит из ничего и совершенствует. Художник должен знать теперь, что и почему происходит в его картинах. Живопись - краска, цвет, она заложена внутри нашего организма. Ее вспышки бывают велики и требовательны. Теперь нужно оформить тело и дать ему живой вид в реальной жизни. А это будет тогда, когда формы выйдут из живописных масс, т. е. возникнут так же, как возникли утилитарные формы. Такие формы не будут повторением живущих вещей в жизни, а будут сами живой вещью. Раскрашенная плоскость - есть живая реальная форма. Формы Супрематизма, нового живописного реализма, есть доказательство уже постройки форм из ничего, найденных Интуитивным Разумом. Попытка изуродовать форму реальную и разлом вещей в кубизме - имеют в себе задачу выхода творческой воли в самостоятельную жизнь созданных ею форм. И вот я пришел к чисто красочным формам. И Супрематизм есть чисто живописное искусство красок, самостоятельность которого не может быть сведена к одной.

Бег лошади можно передать однотонным карандашом. Но передать движение красных, зеленых, синих масс карандашом нельзя. Живописцы должны бросить сюжет и вещи, если хотят быть чистыми живописцами. Потребность достижения динамики живописной пластики указывает на желание выхода живописных масс из вещи к самоцели краски, к господину чисто самоцельных живописных форм над содержанием и вещами, к беспредметному Супрематизму - к новому живописному реализму, абсолютному творчеству. Всякая живописная плоскость, будучи превращена в выпуклый живописный рельеф, есть искусственная красочная скульптура, а всякий рельеф, превращенный в плоскость, есть живопись. Квадрат не подсознательная форма. Это творчество интуитивного разума Лицо нового искусства! Квадрат живой, царственный младенец. Первый шаг чистого творчества в искусстве. До него были наивные уродства и копии натуры.

Наш мир искусства стал новым, беспредметным, чистым. Исчезло все, осталась масса материала, из которого будет строиться новая форма. В искусстве Супрематизма формы будут жить, как и все живые формы натуры. Формы эти говорят, что человек пришел к равновесию из одноразумного состояния к двуразумному. (Разум утилитарный и интуитивный.) Новый живописный реализм, именно живописный, так как в нем нет реализма гор, неба, воды... До сей поры был реализм вещей, но не живописных, красочных единиц, которые строятся так, чтобы не зависеть ни формой, ни цветом, ни положением своим от другой. Каждая форма свободна и индивидуальна. Каждая форма есть мир. Всякая живописная плоскость живее всякого лица, где торчат пара глаз и улыбка. Написанное лицо в картине дает жалкую пародию на жизнь, и этот намек лишь напоминание о живом. Плоскость же живая, она родилась. Гроб напоминает нам о мертвеце, картина о живом.

Я говорю всем: бросьте любовь, бросьте эстетизм, бросьте чемоданы мудрости, ибо в новой культуре ваша мудрость смешна и ничтожна. Я развязал узлы мудрости и освободил сознание краски. Снимайте же скорее с себя огрубевшую кожу столетий, чтобы вам легче было догнать нас. Я преодолел невозможное, и пропасти сделал своим дыханием. Вы в сетях горизонта, как рыбы! Мы, супрематисты,-бросаем вам дорогу. Спешите! - Ибо завтра не узнаете нас.